Оружейникъ - Страница 88

Глава 17

– Тщательно рассмотрев представленные на конкурс образцы и проведя всесторонние испытания, Комиссия сочла, что объявленным условиям более всего соответствует винтовка системы Мосина – Агренева.

«Да как же Комиссия! Если бы не решение императора, так по сию пору и спорили бы, что лучше – магазинная винтовка или же однозарядная. Идеальное оружие в представлении большинства генералов – это стреляющее копье…»

Фельдъегерю, доставившему Александру срочный вызов в Оружейный отдел Главного артиллерийского управления, пришлось изрядно помотаться. Приехав в Сестрорецк, он узнал, что князь уже четыре дня как в столице, но вот где именно он там остановился, никто и не знает. Кроме господина Лунева – вот его адрес известен, пожалуйста. Стряпчего в конторе тоже не оказалось: он ровно день назад срочнейшим образом отбыл в Москву по крайне важному делу. Опытный курьер унывать не стал, а вместо этого принялся методично обходить все фешенебельные отели Петербурга. И в седьмом по счету ему все же повезло – его сиятельство князь Агренев наконец-то отыскался. Вернее, отыскался номер, который он снимал, а сам аристократ появился ближе к вечеру. И вместо спокойного ужина узнал, что завтра с утра ему надо явиться на оглашение результатов конкурса.

– Гвардейской артиллерии капитан Мосин Сергей Иванович!

Лицо фактического автора новой армейской винтовки, несмотря на все прилагаемые усилия, сияло так, что некоторым из присутствующих было очень больно смотреть. Например, Анри Леону Нагану. Непонятно, на что там рассчитывал сей достойный господин (видимо, на небольшое чудо), но, увы, не в этот раз. Его высокопревосходительство военный министр Ванновский разговаривал с бельгийским фабрикантом очень коротко и без прежней теплоты в голосе, немногочисленные друзья в военном ведомстве резко позабыли про свои прежние обещания и вообще встречали его как будто неродного. Даже последний вариант винтовки Нагана со всеми мыслимыми и немыслимыми исправлениями, наипрекраснейшей выделки – так и не вызвал совершенно никакого интереса. Как, собственно, и сам Анри – его по большей части просто вежливо игнорировали.

Тем временем Сергей Иванович вытянулся перед собравшейся в полном составе Комиссией, и на него незамедлительно стали изливать жидкий ручеек поощрений и наград: в одночасье конструктор-оружейник стал из капитана полковником, обзавелся орденом Святого Владимира третьей степени и получил небольшой ценный подарок – премию в двадцать пять тысяч рублей.

«Вот жлобы. Надо бы соавтора как-то приободрить, да и денежкой помочь немного – сколько у него там в семье детишек, трое? О, а это уже меня зовут».

Ручеек почестей и наград для князя Агренева практически ничем не отличался от первого – Александр стал ротмистром (то, что он давно в отставке, никого не смутило), на грудь ему навесили Анну третьей степени, а вот с премией приключилась небольшая заминка. То есть ее, конечно, дали, но уж больно неловко чувствовали себя при этом сами награждающие: вручать обладателю миллионного состояния такую мелочь – как бы не посчитал за плохо завуалированную издевку. Но все обошлось, и на радостях председательствующий генерал-лейтенант Чагин (еще три дня назад бывший генерал-майором) объявил небольшой перерыв в заседании – так сказать, размять ноги и слегка промочить горло. Скоротав получасовую паузу беседой с многочисленными знакомыми (и попутно обнаружив, что его популярность за прошедшее время только возросла), пограничник в отставке узнал немало интересного и познавательного. В частности, князя немного просветили насчет семейного положения его соперника и одновременно соавтора по конкурсу, рассказали немало светских сплетен и свежих слухов на разнообразнейшие темы. Ну и раз пять представили его сиятельству незнакомых доселе офицеров, самый младший из которых был скромным гвардейским ротмистром скромного Кавалергардского полка. Последнее было очень четким показателем его нынешнего статуса, так как представляли не его, а именно ЕМУ – из таких вот вроде бы мелочей и складывается репутация человека в высшем свете. Терпеливо досидев до окончания итогового заседания Комиссии по выработке малокалиберного ружья, Александр без особой спешки спустился на первый этаж, замаскировался в укромном уголке и через пять минут ожидания увидел одинокую фигуру полковника в капитанском мундире.

– Сергей Иванович, от всей души поздравляю вас с закономерной победой в конкурсе и приглашаю немного отпраздновать это событие. Что скажете насчет столика в «Контан»? Или предпочитаете другое место?

Как ни отнекивался оружейник, все же ему пришлось уступить напору князя. Ненадолго развеселившись от пары-тройки тостов, Мосин опять вернулся в прежнее подавленное состояние и на вопросы отвечал исключительно односложными репликами, полностью погрузившись в свои невеселые думы. Как и предсказывал его более молодой, но тем не менее оказавшийся гораздо более опытным в интригах коллега, их совместной винтовке присвоили наименование – русская трехлинейная винтовка образца 1891 года. А в качестве обоснования не поленились вспомнить все ценные указания Комиссии насчет многочисленных переделок, то, что конструкторские работы оружейник вел, находясь на государственной службе, и вообще – нечего выпячивать именно свои заслуги! Остальные тоже немало потрудились. Вот взять, к примеру, штабс-капитана Юрлова – оный капитан произвел тщательнейшую экспертизу иностранных образцов аналогичного оружия, без которой было бы невозможно выработать технические характеристики будущей винтовки. Или глава Комиссии генерал-лейтенант Чагин – вот уж чьи заслуги велики и неоспоримы! Тем не менее никто из них не требует, чтобы винтовку назвали именно его именем. И вообще, скромнее надо быть, скромнее! Короче, пощечина для русского оружейника вышла знатной и очень звонкой – такой, что он до сих пор приходил в себя.